Кафе "Шляпа": 43. Сорок пять минут
Mon, Mar. 21st, 2011 13:52![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
grizetkaВ последние пару недель в кафе "Шляпа" приходит немолодой - лет около сорока пяти - мужчина. Он появляется строго в одно и то же время - без пяти час, - усаживается за самый дальний столик и... засыпает.
Любопытные посетители кафе сразу замолкали, когда видели столь вопиющее поведение в обеденный пик, без зазрения совести разглядывали спину спящего. Постоянные клиенты начинали выглядывать его на улице, когда он направлялся в "Шляпу", ждали его появления сразу после полудня.
Мадам Хален считала невежеством такое необычное возбуждение - ну приходит человек, ну спит, в конце концов это его личный перерыв.
- Хорошо, что не храпит, - округляла глаза она. - У меня есть кузен, так его жена уже оставила надежды на красивый фарфоровый сервиз! Здесь бы он задал жару!
Визитёр спал ровно сорок пять минут, затем мадам Хален приносила ему тосты, кофе и яичницу - такой завтрак. Она предполагала, что мужчина работает сторожем и, возможно, до или после обеда где-то дополнительно подрабатывает, поэтому не высыпается.
- Я удивляюсь мужеству и выдержке таких людей, - заявляет женщина. - Они крутятся в жизни, как могут, жертвуя свободным временем, хобби и развлечениями.
Мадам Магда неопределённо пожимает плечами, а мадам Мона хмурится - обе они не спешат согласиться с хозяйкой.
После пробуждения посетитель величественно расправлял на коленях салфетку и принимался за завтрак. Настойчивые взгляды любопытных совершенно не беспокоили его - мужчина, казалось, всё время был погружён в раздумья, а может, продолжал дремать и во время трапезы.
Мадам Магде очень нравилось, как пахнет от его столика. Так и не приучившая себя завтракать по утрам, она считала, что кофе, тосты и яичница в любое время суток пахнут по-особенному.
- А если ещё знаешь, что они - на завтрак, запах становится совершенно чарующим.
- Это ты убеждаешь себя, дорогая! - смеялась мадам Мона, но украдкой тоже принюхивалась к восхитительному утреннему букету.
Посетитель выпивал кофе залпом, горячий чёрный кофе, складывал салфетку и уходил. Уходил он твёрдым, уверенным шагом - никому и в голову не придёт, что пятнадцать минут назад человек спал крепким, хоть и не совсем обычным сном.
Мадам Мона смотрела задумчиво:
- Знаешь, я иногда представляю, как было бы, если бы, например, мадам Хален приходилась мне тётушкой или вот какой-нибудь рыжий старичок-прохожий случился моим дедом. Это так забавно - пересекать человеческие пути со своим и придумывать, что бы вышло.
Вот сейчас я представила, что этот мужчина - мой отец. У меня был бы такой же решительный взгляд, я бы приходила сюда и подкладывала ему к завтраку мармеладную конфетку, а дома убеждала бросить одну из работ. Мы ели бы холодного цыплёнка, иногда я составляла бы ему компанию за кружкой пива, а мама с кухни кричала бы: "Не крошите на ковёр!"
- А это была бы твоя мама - или его жена? - вдруг уточнила мадам Магда, подкладывая себе на тарелку горсть сливочных гренок.
- Вот это - всегда самое сложное! Не знаешь, имеешь ли право вмешивать в пересечение своих родственников. Или вдруг родственники того человека против участия в таких представлениях. Поэтому "мама" - это абстрактный голос с кухни. Может быть, даже голос моей совести - у меня очень светлый ковёр.
- А вот и не угадала! - воскликнула мадам Хален, материализовавшаяся рядом из воздуха, кофейного аромата и румяных, свежих солнечных лучей. - Девочки, я знаю, кто этот засоня!
Торжественная театральная пауза покачалась над столиком, как молочная пенка в чашке.
- Он писатель! - выпалила мадам Хален. Мадам Мона готова была поклясться, что степенная женщина вся дрожала от нетерпения и даже едва заметно икнула. Так ребёнок дрожит, когда его охватывает непонятный ему самому детский восторг от открытия - "Эти взрослые ничего не понимают, а я им скажу, как всё на самом деле!".
- Он пишет большой роман. Муза приходит в половине десятого. Это очень суровая и пунктуальная муза. Она заставляет работать - впрочем, он только рад, работа приносит ему несказанное удовольствие. Муза приходит в половине десятого вечера и не отпускает до четырёх утра. А днём он работает простым юристом.
Мадам Мона покраснела, а мадам Магда с сожалением вздохнула - как поспешно они решили убедить незнакомца бросить вторую работу, которая отнимает у него лучшие часы его жизни, - в то время как она только наполняет его жизнь.
- Но мармеладную конфетку я бы всё равно ему подкладывала, - упрямо подвела черту мадам Мона. - Потому что он был бы мировым отцом.
Любопытные посетители кафе сразу замолкали, когда видели столь вопиющее поведение в обеденный пик, без зазрения совести разглядывали спину спящего. Постоянные клиенты начинали выглядывать его на улице, когда он направлялся в "Шляпу", ждали его появления сразу после полудня.
Мадам Хален считала невежеством такое необычное возбуждение - ну приходит человек, ну спит, в конце концов это его личный перерыв.
- Хорошо, что не храпит, - округляла глаза она. - У меня есть кузен, так его жена уже оставила надежды на красивый фарфоровый сервиз! Здесь бы он задал жару!
Визитёр спал ровно сорок пять минут, затем мадам Хален приносила ему тосты, кофе и яичницу - такой завтрак. Она предполагала, что мужчина работает сторожем и, возможно, до или после обеда где-то дополнительно подрабатывает, поэтому не высыпается.
- Я удивляюсь мужеству и выдержке таких людей, - заявляет женщина. - Они крутятся в жизни, как могут, жертвуя свободным временем, хобби и развлечениями.
Мадам Магда неопределённо пожимает плечами, а мадам Мона хмурится - обе они не спешат согласиться с хозяйкой.
После пробуждения посетитель величественно расправлял на коленях салфетку и принимался за завтрак. Настойчивые взгляды любопытных совершенно не беспокоили его - мужчина, казалось, всё время был погружён в раздумья, а может, продолжал дремать и во время трапезы.
Мадам Магде очень нравилось, как пахнет от его столика. Так и не приучившая себя завтракать по утрам, она считала, что кофе, тосты и яичница в любое время суток пахнут по-особенному.
- А если ещё знаешь, что они - на завтрак, запах становится совершенно чарующим.
- Это ты убеждаешь себя, дорогая! - смеялась мадам Мона, но украдкой тоже принюхивалась к восхитительному утреннему букету.
Посетитель выпивал кофе залпом, горячий чёрный кофе, складывал салфетку и уходил. Уходил он твёрдым, уверенным шагом - никому и в голову не придёт, что пятнадцать минут назад человек спал крепким, хоть и не совсем обычным сном.
Мадам Мона смотрела задумчиво:
- Знаешь, я иногда представляю, как было бы, если бы, например, мадам Хален приходилась мне тётушкой или вот какой-нибудь рыжий старичок-прохожий случился моим дедом. Это так забавно - пересекать человеческие пути со своим и придумывать, что бы вышло.
Вот сейчас я представила, что этот мужчина - мой отец. У меня был бы такой же решительный взгляд, я бы приходила сюда и подкладывала ему к завтраку мармеладную конфетку, а дома убеждала бросить одну из работ. Мы ели бы холодного цыплёнка, иногда я составляла бы ему компанию за кружкой пива, а мама с кухни кричала бы: "Не крошите на ковёр!"
- А это была бы твоя мама - или его жена? - вдруг уточнила мадам Магда, подкладывая себе на тарелку горсть сливочных гренок.
- Вот это - всегда самое сложное! Не знаешь, имеешь ли право вмешивать в пересечение своих родственников. Или вдруг родственники того человека против участия в таких представлениях. Поэтому "мама" - это абстрактный голос с кухни. Может быть, даже голос моей совести - у меня очень светлый ковёр.
- А вот и не угадала! - воскликнула мадам Хален, материализовавшаяся рядом из воздуха, кофейного аромата и румяных, свежих солнечных лучей. - Девочки, я знаю, кто этот засоня!
Торжественная театральная пауза покачалась над столиком, как молочная пенка в чашке.
- Он писатель! - выпалила мадам Хален. Мадам Мона готова была поклясться, что степенная женщина вся дрожала от нетерпения и даже едва заметно икнула. Так ребёнок дрожит, когда его охватывает непонятный ему самому детский восторг от открытия - "Эти взрослые ничего не понимают, а я им скажу, как всё на самом деле!".
- Он пишет большой роман. Муза приходит в половине десятого. Это очень суровая и пунктуальная муза. Она заставляет работать - впрочем, он только рад, работа приносит ему несказанное удовольствие. Муза приходит в половине десятого вечера и не отпускает до четырёх утра. А днём он работает простым юристом.
Мадам Мона покраснела, а мадам Магда с сожалением вздохнула - как поспешно они решили убедить незнакомца бросить вторую работу, которая отнимает у него лучшие часы его жизни, - в то время как она только наполняет его жизнь.
- Но мармеладную конфетку я бы всё равно ему подкладывала, - упрямо подвела черту мадам Мона. - Потому что он был бы мировым отцом.